Неточные совпадения
Он ест жирную тюленину, лососей, осетровый и китовый жир, мясо с
кровью, всё это в большом количестве, в
сыром, сухом и часто мерзлом виде, и оттого, что он ест грубую пищу, места прикрепления жевательных мышц у него необыкновенно развиты и все зубы сильно пообтерлись.
— От
крови голову обносит, — объясняла она, вздыхая. —
Сырая я женщина, вот главная причина.
Дедушка и Сергей поочередно макали в соль спелые помидоры, из которых тек по их губам и рукам красный, как
кровь, сок, и заедали их
сыром и хлебом.
Это пустяки, пройдет; так, холодный,
сырой ветер,
кровь остра, лед испаряется, да, только весенние простуды страшны, нервная горячка, чахотка… как это до сих пор не умеют лечить чахотки?
Изловим, перекусим косому горло, в
крови перепачкаемся да так
сырьем все нутро до самой мездры и выедим!
Когда Федосей исчез за плетнем, окружавшим гумно, то Юрий привязал к сухой ветле усталых коней и прилег на
сырую землю; напрасно он думал, что хладный ветер и влажность высокой травы, проникнув в его жилы, охладит
кровь, успокоит волнующуюся грудь… все призраки, все невероятности, порождаемые сомнением ожидания, кружились вокруг него в несвязной пляске и невольно завлекали воображение всё далее и далее, как иногда блудящий огонек, обманчивый фонарь какого-нибудь зловредного гения, заводит путника к самому краю пропасти…
В Архангельской губернии читается: «Встану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь из дверей в двери, из дверей в ворота, в чистое поле; стану на запад хребтом, на восток лицом, позрю, посмотрю на ясное небо; со ясна неба летит огненна стрела; той стреле помолюсь, покорюсь и спрошу ее: „Куда полетела, огненна стрела?“ — „В темные леса, в зыбучие болота, в
сыроё кореньё!“ — „О ты, огненна стрела, воротись и полетай, куда я тебя пошлю: есть на святой Руси красна девица (имярек), полетай ей в ретивое сердце, в черную печень, в горячую
кровь, в становую жилу, в сахарные уста, в ясные очи, в черные брови, чтобы она тосковала, горевала весь день, при солнце, на утренней заре, при младом месяце, на ветре-холоде, на прибылых днях и на убылых Днях, отныне и до века“».
В середине, на узком, свободном пространстве, инстинктивно огороженном толпой, лежал на
сырой и темной от
крови траве Бузыга.
Когда жиды Христа распинали, пречистую
кровь его проливали, тогда Пресвятая Богородица по сыне слезы ронила на Матушку на
Сыру Землю…
И все молчат… А хмелевая ночка темней да темней, а в дышащем истомой и негой воздухе тише да тише. Ни звуков, ни голосов — все стихло, заснуло… Стопами неслышными безмолвно, невидимо развеселый Ярило ступает по Матери-Сырой Земле, тихонько веет он яровыми колосьями и алыми цветами, распаляет-разжигает
кровь молодую, туманит головы, сладкое забытье наводит…
Это было как раз вовремя, потому что, не отклонись я в сторону, — разбилась бы в
кровь о выступавший угол
сырой балки.
Великая Матерь, земля
сырая! в тебе мы родимся, тобою кормимся, тебя осязаем ногами своими, в тебя возвращаемся. Дети земли, любите матерь свою, целуйте ее исступленно, обливайте ее слезами своими, орошайте потом, напойте
кровью, насыщайте ее костями своими! Ибо ничто не погибает в ней, все хранит она в себе, немая память мира, всему дает жизнь и плод. Кто не любит землю, не чувствует ее материнства, тот — раб и изгой, жалкий бунтовщик против матери, исчадие небытия.
Но средь лохмотьев пальто, в черно-кровавой массе легких, белели и выпячивались лопнувшие ребра, из срезанных наискось бедер сочилась ярко-алая, уже мертвая
кровь, и пахло
сырым мясом.
Та, любившая его и горячо любимая им девушка, лежит в
сырой земле, а чего же было ожидать от девушки, в жилах которой все же текла холопская
кровь?